Marcin Sęk says:

Макс, очень интересная и сложная тема. Здесь мы ничего не решим, хотя в целом с тобой трудно не согласиться. Географически (и с точки зрения Европы) Россия, конечно, является “твердым” востоком – потому что, в конце концов, если Россия не восток, то что тогда? – наверное, Аляска ? :), но в других отношениях она принципиально иная, что ты очень ловко представил. В Европе, к сожалению, для многих восток часто имеет пейоративное значение (=отсталость, бедность и т.д.), и, например, в Польше многие протестуют, когда нас все еще называют частью “восточной” Европы вместо “центральной” или хотя бы “средневосточной”. 🙂
Я согласен с твоим выводом, что Россия должна в конце концов найти свой собственный путь, при двух условиях – 1) что она будет уважать идентичность, ценности и свободу других 2) что другие ее также будут уважать, ценить и, прежде всего, знать/признавать (благодаря чему, кстати, ее должны уважать еще больше). Мне кажется, что после распада СССР второе условие не было выполнено миром/Западом и, как следствие, первое тоже не было выполнено. Конечно, преступлении Путина этим никак не оправдать, но это урок для всех нас – строить мосты, а не стены, узнавать друг друга и “last but not least” учить язык(и) 🙂

Что касается роли религии, то, к сожалению, она часто используется в пропагандистских и идеологических целях даже на Западе, а конкретнее, например, в Польше, где ее (в нашем случае католицизм) иногда проталкивают как самый важный и неотъемлемый элемент национальной идентичности, без которого ты практи́чески “не поляк”. Восьмилетнее правление националистической партии “Право и Cправедливость” испóльзующей такой политике, только что закончилось, но эти тенденции и люди, стоящие за ними, очевидно, не исче́зли внезапно.